Узники неба - Страница 50

К его удивлению, глаза девушки неожиданно наполнились слезами и она отвернулась, боясь обнаружить их.

— Я напишу, если есть время. Все это сводит меня с ума. Это так несправедливо. Она определенно не заслужила, чтобы умереть такой смертью. В этом точно нет никакого смысла.

Стоя в шлюзовой камере в ожидании, когда бригада техников закончит заправку челнока, Шеврон прокрутил все последние события в уме и пришел к тому же самому выводу. Во всем этом не было никакого смысла. Это внутреннее дело. Отделение безопасности проведет тщательное расследование и составит рапорт. Это не имеет отношения к международной арене. А может, он, действительно, пропустил что-то важное, как явствовало из его последней конфиденциальной проверки. Возможно, он был сбит с толку слишком большим количеством событий за слишком короткий срок, так что совсем не было времени остановиться и внимательно оглядеться?

Голос Бьюкза внезапно вмешался в его мысли. Он говорил с придыханием, словно ему пришлось дать времени обратный ход для того, чтобы встретиться с Шевроном.

— Ах, Марк. Рад, что успел застать тебя. Ты ничего не говорил о своем отъезде. Какие-нибудь незаконченные дела? Очень жаль, мы так хорошо поладили. Дамон и Пифий, ха, ха. Я знаю, ты не откажешь, если я попрошу кое-что сделать для меня. Только письмо для моей сестры. Пишу ей каждую неделю. Она — все, что осталось от моей семьи. Она любит меня и поддерживает со мной отношения. С фактории письмо дойдет быстрее. Внеси немного радости в ее серую жизнь, ха, ха.

— Конечно.

Шеврон сунул пакет в наружный карман. Пришел пилот. Шеврон защелкнул передок шлема, тем самым избавив себя от какой-либо дополнительной боли в ушах, полностью изолировав себя. Он махнул рукой в знак всеобщего благословения и проследовал за пилотом через люк.

Получив почти 5 г/с, когда челнок совершил маневр, корректируя курс, Шеврон вдруг ощутил тонкую нить еще свежего шрама, протянувшегося от правого плеча к левому бедру, словно вычерченную острым ножом. Возможно, у департамента были основания для тревоги, подумал он. Тот провал позволил оппозиции добиться такого поворота событий. Его уже перевели на запасной путь из-за того затруднительного положения, в которое он никак не должен был попадать.

Прежде чем потерять сознание, Шеврон четко увидел, как это было: иранка Паула, стоящая на коленях у его открытого чемодана, оборванного по подкладке умелой рукой. Той самой рукой, которая со знанием дела теребила его волосы так, словно хотела завладеть ими навеки.

Все вдруг стало ясно. Отдельные, разрозненные части встали на свои места, дав полную картину происходящего. Его, Марка Шеврона, одного из шести высших операторов департамента, прикончила смуглая, податливая гурия чуть ли не из средней школы.

Даже потом, когда глаза полностью выдали ее, он все еще медлил. Овальное лицо выглядело вполне серьезным и деловым. Она мгновенно оценила ситуацию и приняла решение, в то время как он все еще не мог справиться с чувством утраты и пустоты. У нее в руке появился маленький изящный бластер, и она выпустила тонкий обжигающий луч через всю комнату, прежде чем он справился с собой.

Только Блэкетт, появившийся следом и ей не видимый, спас ему жизнь.

Для Блэкетта она была не более чем пучком волос, обмотанным тряпками. К тому же она была врагом. Одним-единственным выстрелом он рассек ее лоб пополам.

Перегрузка уменьшилась, и видение отошло назад, на путаную ленту памяти, оставив лишь воспоминание об изящных гладких бедрах и высоких округлых грудях под рукой. Боже мой, он, должно быть, был слишком бесхитростен. Такое не должно повториться снова. Но, в таком случае, это не должно было произойти вообще.

Он услышал голос пилота:

— Все в порядке, мистер Шеврон? Прошу прощения за случившееся. Я должен был скорректировать курс. Эти зомби на пятом собирались посадить нас в Браззавилле.

Шеврон хрипло выдавил:

— Все отлично. Я в порядке.

Какой поворот событий мог представлять угрозу для его департамента? Подключенный к детектору лжи, он стал бы, несомненно, ценным приобретением для разведки Южного Полушария. Конечно, он никогда бы не позволил случиться этому. В Уставе на этот счет говорилось достаточно ясно. В случае реальной угрозы захвата он, повинуясь долгу, обязан был прокусить капсулу забвения, находящуюся в ремешке часов.

Как он относится к этому? Было уже слишком поздно что-либо передумывать. Он отбросил все сомнения, загнал их в самые отдаленные уголки памяти, к другим нерешенным проблемам, засевшим в голове, и стал наблюдать за белым городом Аккрой, выросшим словно под линзой с большим увеличением.

На уровне улиц образ парящего мраморного города вызывал изумление. В основном он был оштукатурен, и при этом на скорую руку. Ему надолго запомнился распространяющийся повсюду острый, с примесью гнили запах. И жара. Она давила, словно реально существующая тяжесть, которую нельзя сбросить с плеч.

Шеврон остановился в «Полуночном Солнце», где две трети потолка в вестибюле было занято выпуклым кроваво-красным полушарием и чернокожий клерк в красной феске изворачивался, словно хамелеон, стараясь успеть зарегистрировать всех прибывших.

Следуя существующим на этот счет правилам, Шеврон осмотрел комнату. Если здесь и была какая-либо аппаратура для наблюдения и прослушивания, то она была достаточно тщательно скрыта. Какой-нибудь миниатюрный датчик мог стать источником больших неприятностей. Шеврон лишь на девяносто процентов мог быть уверен, что комната была чиста.