Узники неба - Страница 9

Фаустафф нажал на кнопку, приглушая свет.

— Хотя кажется, что мы уже многие годы путешествуем через подпространственные уровни, — начал он, — в действительности мы находимся в контакте с ними только с 1971 года — двадцать восемь лет. Открытие альтернативных планет осуществил мой отец, работая здесь, в Хайфе, в Технологическом институте.

На экране возникло изображение — фотография высокого, довольно мрачного человека — с другим Фаустаффом, его сыном, у него не было почти никакого сходства. Он был тощ, с огромными меланхоличными глазами, большими руками и ногами, и походил на комического актера в роли голодающего.

— Это он. Он был атомным физиком, и чертовски хорошим. Родился в Европе, провел некоторое время в немецком концентрационном лагере, бежал в Америку и участвовал в работе над бомбой. Америку он покинул сразу же после взрыва в Хиросиме, немного путешествовал, исполнял работу, направляемую Английским Обществом Ядерных Исследований, потом получил приглашение приехать в Хайфу, где проводились очень интересные работы в области высокоэнергетических частиц. Такие исследования особенно увлекали моего отца. Его главным устремлением, которое он скрывал от всех, кроме моей матери и меня — было создать изобретение, способное противостоять атомному взрыву — всего лишь выключить бомбу, и точка. Глупая мечта, конечно, и ему хватило ума это осознать. Но он всегда считал, что должен продолжать работу, если есть хотя бы шанс. Хайфа предложила ему этот шанс — или он так думал. Его собственная работа с высокоэнергетическими частицами подала ему идею, что спасительное изобретение может быть наконец создано путем эффекта коррекции нестабильных элементов направленным потоком высокоэнергетических частиц, так, чтобы, контактируя, смешанные частицы стали единой цепью, некоей оболочкой вокруг нестабильных атомов, которая, так сказать, «успокоит» их и позволит им легко и свободно распределяться.

У некоторых ученых в Хайфском Технионе появлялась та же идея, и ему предложили возглавить исследования.

Он работал в течение года и вскоре подошел к созданию прибора, который был прообразом наших адъюсторов — «выправителей» в их наиболее примитивном виде. Тем временем умерла моя мать. Однажды отец и несколько других ученых, проводя испытания, допустили ошибку в регулировке деталей, составлявших прибор. Безуспешно пытаясь наладить управление, они создали первый «туннель». Естественно, они не знали, что это такое, но исследования вскоре дали им информацию о подпространственных альтернативных Землях. Дальнейшие исследования, проводимые в бешеном темпе параллельно с работой над адъюстором, туннеллером и инвокером, принесли знания о двадцати четырех планетах, альтернативных нашей Земле! Они существовали в том, что мой отец назвал «подпространством» — серии «напластований», лежащим как бы под нашим собственным пространством, уходя все глубже и глубже. Не прошло и года после открытия, как осталось только двадцать альтернатив, и они стали свидетелями гибели одной из планет. К концу второго года оставалось семнадцать альтернатив, и они знали, что происходит.

Каким-то образом вступало в силу полное разрушение планетарной атомной структуры. Оно начиналось в небольшой области и постепенно распространялось вширь, пока вся планета не распылялась в газ, а газ не рассеивался в пространстве, не оставив от планеты и следа. Малые области, где начинается уничтожение, мы теперь называем Локализацией Нестабильной Материи и в состоянии с ними бороться. То, что мой отец считал каким-то природным феноменом, было позднее определено как деятельность разумных существ, обладающих техникой, способной уничтожать материю.

Хотя мой отец был полон чисто научного любопытства, вскоре он был напуган фантастической потерей жизни, которую влекло за собой уничтожение альтернативных планет. Кто бы ни уничтожал планеты, это было хладнокровным убийством миллиардов людей за год.

Следует добавить, что все планеты сходны с нашей собственной — и вашей, мистер Боуэн, с приблизительно теми же стандартами цивилизации, государственными институтами, научными достижениями — хотя все они тем или иным путем ступили на тупиковый путь и пребывают в застое. Мы не знаем, почему это произошло.

На экране снова появилось изображение: это была не фотография, а картина, передававшая художественное восприятие мира, сходного с Землей, с Луной земного типа. Картина изображала планету, казавшуюся абсолютно серой.

— З-15 сейчас, — сказал Фаустафф. — А вот как она выглядела десять лет назад.

Джерри Боуэн увидел мир, где господствовали зеленый и голубой цвета. Он не мог его узнать.

— З-1 и сейчас так выглядит, — сказал Фаустафф и вызвал следующее изображение. Мир зеленого обсидиана, затянутый туманом, сумеречный, призрачный, с обитателями, похожими на вампиров.

— А вот так З-14 выглядела менее десяти лет назад, — послышался голос Фаустаффа.

Изображение, которое затем последовало, было подобно тому, что Боуэн видел на второй картине — мир с преобладанием зеленых и голубых цветов, с четко выделяющимися очертаниями континентов.

— З-13 в нынешнем состоянии, — сказал Фаустафф.

Мир слепяще яркого хрусталя в шестиугольных структурах — как огромные пчелиные соты. В некоторых ячейках накапливались осадки земли и воды. Фильм показывал обитателей, влачащих голодное существование в этом странном мире.

— Такой З-13 была.

Картина, идентичная тем двум, что Боуэн уже видел.